Любимые стихи

[Окс4]

Анечка, жаль почему-то перелистывать страничку, )
но, сколько ни силься отыскать слова...

...На закате, ты знаешь каком,
С яркой тучей и майский жуком,..

Все, от чего оно сжимается,
миры в тумане, сны, тоска
и то, что мною принимается
как должное, — твоя рука;

все это под одною крышею
в плену моем живет, поет,
но сводится к четверостишию,
как только ямб ко дну идет.

И оттого, что — как мне помнится —
жильцы родного словаря
такие бедняки и скромницы:
холм, папоротник, ель, заря,

читателя мне не разжалобить,
а с музыкой я незнаком,
и удовлетворяюсь, стало быть,
ничьей меж смыслом и смычком.

. . . . . . . . . . . . . . .

«Но вместо всех изобразительных
приемов и причуд, нельзя ль
одной опушкой существительных
и воздух передать, и даль?»

Я бы добавил это новое,
но наподобие кольца
сомкнуло строй уже готовое
и не впустило пришлеца.
1953
Владимир Набоков

Илья Остроухов (1858-1929). Осенний пейзаж


Эдгар По
Перевод К. Бальмонта (1901)
ДОЛИНА ТРЕВОГИ

Когда-то здесь был ясный дол,
Откуда весь народ ушел.
Он удалился на войну
И поручил свою страну
Вниманью звезд сторожевых,
Чтоб ночью, с башен голубых,
С своей лазурной высоты,
Они глядели на цветы,
Среди которых целый день
Сверкала, медля, светотень.
Теперь же кто бы ни пришел,
Увидит, как тревожен дол.
Нет без движенья ничего,
За исключеньем одного:
Лишь ветры дремлют пеленой
Над зачарованной страной.
Не ветром движутся стволы,
Что полны зыбью, как валы
Вокруг Гебридских островов.
И не движением ветров
Гонимы тучи здесь и там,
По беспокойным Небесам.
С утра до вечера, как дым,
Несутся с шорохом глухим,
Над тьмой фиалок роковых,
Что смотрят сонмом глаз людских,
Над снегом лилий, что, как сон,
Хранят могилы без имен,
Хранят, и взор свой не смежат,
И вечно плачут и дрожат.
С их ароматного цветка
Бежит роса, бежит века,
И слезы с тонких их стеблей
Как дождь сверкающих камней.




Борис Пастернак
Нобелевская премия

Я пропал, как зверь в загоне.
Где-то люди, воля, свет,
А за мною шум погони,
Мне наружу ходу нет.

Темный лес и берег пруда,
Ели сваленной бревно.
Путь отрезан отовсюду.
Будь что будет, все равно.

Что же сделал я за пакость,
Я убийца и злодей?
Я весь мир заставил плакать
Над красой земли моей.

Но и так, почти у гроба,
Верю я, придет пора -
Силу подлости и злобы
Одолеет дух добра.
1959

Платок шерстяной с шелковой бахромой "Ясно солнышко", вид 9, 146x146 см. Художник: Фаворитова Елена.

[Окс4]

отважные

Роальд Мандельштам

Розами громадными увяло
Неба неостывшее литьё,
Вечер, догорая у каналов,
Медленно впадает в забытьё...

* * *
Конечно, в лужах есть окошко
Сквозь землю в южный небосвод;
Не зря к нему приникла кошка —
Лакая звёзды – небо пьёт!

А рядом, чуть живой от жажды,
И я, – (боясь сойти с ума) —
(Любой бы сделал точно так же!)
Она подвинулась. Сама.

Внизу мяукнул изумлённо
Хвостатый, рыжий антипод:
Два зверя, полные солёным,
Лакали небо – я и кот!

Вот счастье! – Думать ночью поздней
О царствах мира, их тщете,
Когда безоблачно звёздно
В небесно-полном животе!

Любая лужа есть окошко,
Когда желающий забыть
Придёт к нему бродячей кошкой,
Лакая звёзды, небо пить!

[ANNI]

Борис Пастернак

СОН

Мне снилась осень в полусвете стекол,
Друзья и ты в их шутовской гурьбе,
И, как с небес добывший крови сокол,
Спускалось сердце на руку к тебе.

Но время шло, и старилось, и глохло,
И паволокой рамы серебря,
Заря из сада обдавала стекла
Кровавыми слезами сентября.

Но время шло и старилось. И рыхлый,
Как лед, трещал и таял кресел шелк.
Вдруг, громкая, запнулась ты и стихла,
И сон, как отзвук колокола, смолк.

Я пробудился. Был, как осень, темен
Рассвет, и ветер, удаляясь, нес,
Как за возом бегущий дождь соломин,
Гряду бегущих по небу берез.
1913, 1928

***

Мой друг, ты спросишь, кто велит,
Чтоб жглась юродивого речь?

Давай ронять слова,
Как сад — янтарь и цедру,
Рассеянно и щедро,
Едва, едва, едва.

Не надо толковать,
Зачем так церемонно
Мареной и лимоном
Обрызнута листва.

Как иглы заслезил
И хлынул через жерди
На ноты, к этажерке
Сквозь шлюзы жалюзи.

Кто коврик за дверьми
Рябиной иссурьмил.
Рядном сквозных, красивых,
Трепещущих курсивов.

Ты спросишь, кто велит,
Чтоб август был велик,
Кому ничто не мелко,
Кто погружен в отделку

Кленового листа
И с дней экклезиаста
Не покидал поста
За теской алебастра?

Ты спросишь, кто велит,
Чтоб губы астр и далий
Сентябрьские страдали?
Чтоб мелкий лист ракит
С седых кариатид
Слетал на сырость плит
Осенних госпиталей?

Ты спросишь, кто велит?
— Всесильный бог деталей,
Всесильный бог любви,
Ягайлов и Ядвиг.

Не знаю, решена ль
Загадка зги загробной,
Но жизнь, как тишина
Осенняя, — подробна.

[Окс4]

Анна, как Ваши погоды!
встретились еще цветочки ))

Галина! вдруг читаете... беспокоюсь, не выходите на связь...

[Окс4]

Моя чудо-шаль с философско-романтическим названием

Платок из уплотненной шерстяной ткани с шелковой бахромой "Богатая невеста", вид 6, 148х148 см. Художник: Жукова Елена.

* * *

Как странно я запомню это лето,
Здесь царственным вниманием согрета,
Я в ласточку менялась из совы!
И это древнее лукавство жизни,
Приоткрывающее дверь отчизны –
Зеленый цвет травы!
О, как меня загадочно делили,
Потягивая кончики усилий,
Любовь, трава и лень!
Ты, сад мой под Москвой, всех трогательней мест,
Глядеть, дышать – никак не надоест!
Торжественно‑бездумен день.
1920
Ольга Мочалова

[Окс4]

Борис Пастернак

СОН

Мне снилась осень в полусвете стекол,

1913, 1928

Райнер Мария Рильке

ЗА КНИГОЙ

Я зачитался. Я читал давно.
С тех пор, как дождь пошел хлестать в окно.
Весь с головою в чтение уйдя,
не слышал я дождя.

Я вглядывался в строки, как в морщины
задумчивости, и часы подряд
стояло время или шло назад.
Как вдруг я вижу: краскою карминной
в них набрано: закат, закат, закат.

Как нитки ожерелья, строки рвутся
и буквы катятся куда хотят.
Я знаю, солнце, покидая сад,
должно еще раз было оглянуться
из-за охваченных зарей оград.

А вот как будто ночь по всем приметам.
Деревья жмутся по краям дорог,
и люди собираются в кружок
и тихо рассуждают, каждый слог
дороже золота ценя при этом.

И если я от книги подыму
глаза и за окно уставлюсь взглядом,
как будто близко все, как станет рядом,
сродни и впору сердцу моему!

Не надо глубже вжиться в полутьму
и глаз приноровить к ночным громадам,
и я увижу, что земле мала
околица, она переросла
себя и стала больше небосвода,
и крайняя звезда в конце села –
как свет в последнем домике прихода.
Перевод Бориса Пастернака


ДУША

О, вольноотпущенница, если вспомнится,
О, если забудется, пленница лет.
По мнению многих, душа и паломница,
По-моему,- тень без особых примет.

О,- в камне стиха, даже если ты канула,
Утопленница, даже если — в пыли,
Ты бьешься, как билась княжна Тараканова,
Когда февралем залило равелин.

О, внедренная! Хлопоча об амнистии,
Кляня времена, как клянут сторожей,
Стучатся опавшие годы, как листья,
В садовую изгородь календарей.
1915
Борис Пастернак

[ANNI]

Анна, как Ваши погоды!
встретились еще цветочки ))

Оксана
Северянина Рябиновую поэзу,
читая на солнце на бегу,
шлю

[Галlина]

Оксана,
ANNI,
спасибо за стихи и фото

[Окс4]

Галина! Анна!

"Не варенье, а греза и восторг вдохновенья!" ))



Завернуться бы в тёплую шаль и лежать в гамаке,
В очень старом фруктовом саду под кривым абрикосом.
...Пусть в пузатом горшке сахарится варенье из розы,
Сонно осы звенят, и ползёт муравей по руке.

В очень старом саду я забуду о грусти своей:
Парашюты семян отпускает в полет одуванчик,
В волосах золотится не пойманный солнечный зайчик...
И качается мир, и ползет по руке муравей.
Татьяна Стрельченко

"Есть что-то хитрое в усмешке
Седой улыбки октября,
В его сухой, ехидной спешке,
Когда он бродит, тьму храбря."

Лучистая поэза
Ан. Н. Чеботаревской

Я хочу быть росою двух цветущих цветов.
Я хочу быть стезею голубых голубков.
Я хочу быть солучьем двух лазурных планет.
Я хочу быть созвучьем между «да», между «нет»
Если буду росою, обрильянчу цветы.
Если буду стезею, олазорю мечты.
Если буду солучьем, я миры съединю.
Если буду созвучьем, я себя сохраню.
Так да буду собою и во веки веков!
Животворной росою двух цветущих цветов,
Бирюзовой стезею голубых голубков,
И солучьем созвездий, и созвучьем основ.

Игорь Северянин

[Cabernet]

Завернуться бы в тёплую шаль и лежать в гамаке,
В очень старом фруктовом саду под кривым абрикосом...

Брюсов В. Я.

В гамаке

В небе, слабо синеватом,
С легкой дымкой белизны,
Любо ласточкам крылатым
Сеять крики с вышины.

Веток скругленные сети,
Уловив сверканье дня,
Сами блещут в странном свете
Изумрудного огня.

Дышат ирисы чуть внятно,
Дышит, скошена, трава…
Зелень, блеск, цветные пятна,
Белизна и синева!

Что все думы! все вопросы!
Сладко зыблюсь в гамаке.
Мертвый пепел папиросы
Чуть сереет на песке.

Я до дна души приемлю
Этот вечер, этот миг,
Словно вдруг я понял землю,
Тайну вечности постиг.

Были бури, будут бури,
Но теперь — лишь тихий сад,
Словно сам, в бело-лазури,
Я, как ласточка, крылат!

1916

[Cabernet]

Роальд Мандельштам

Розами громадными увяло
Неба неостывшее литьё,
Вечер, догорая у каналов,
Медленно впадает в забытьё...

Игорь Северянин

Могло быть так

Могло быть так: лет двадцать пять назад,
Там, на воспетой Пушкиным Неве,
Слегка желтел зеленый Летний сад,
В осенней было небо синеве.
И Мраморный дворец стоял в плюще,
Пустело поле марсовых потех.
Я в мягкой черной шляпе и плаще
Дорожкой проходил с одной из тех…
И бонну с девочкою лет пяти
Мы у Крылова встретили тогда
Дитя у нас сверкнуло на пути, —
Как с неба падающая звезда.
Могло быть так.
…И вот, лаская Вас,
Отделаться от мыслей не могу:
Оно — одно: сиянье Ваших глаз
И — девочка на невском берегу!

1933 г.

[Окс4]

Лена!

Брюсов В. Я.

В гамаке

...Были бури, будут бури,
Но теперь — лишь тихий сад,..


1916

Грасильда

Когда взвуалится фиоль,
Офлеря ручеек,
Берет Грасильда канифоль,
И скрипку, и смычок.
Потом идет на горный скат
Запеть свои псалмы.
Вокруг леса, вокруг закат,
И нивы, и холмы.
Прозрачна песня, как слюда,
Как бриллиант в воде...
И ни туда, и ни сюда, —
И всюду, и везде!

Я выхожу в вечерний сад,
Утопленный в луне.
Шагну вперед, шагну назад, —
То к дубу, то к волне.
Повсюду сон, везде туман,
Как обруч — голоса...
Струят чарующий обман
Еловые леса.
Грасильда песнь поет во тьме,
Подобную звезде...
И ни в груди, и ни в уме, —
И всюду, и везде!

Какая ночь! — и глушь, и тишь,
И сонь, и лунь, и воль...
Зачем же, сердце, ты грустишь?
Откуда эта боль?
Грасильда, пой. Грасильда, пой,
Маячь пути ко сну.
Твоей симфонией слепой
Я сердце захлестну!
Грасильда, пой!.. Уста к устам, —
И мы уснем в воде...
Любовь ни здесь, любовь ни там,
И всюду, и везде!
1910
Игорь Северянин

[Галlина]

***
Я живу здесь безумное множество лет.
Ощущаю порой, что их сотни и сотни.
Я пишу этот город, как может поэт:
От известных садов до слепой подворотни.

Гулкий отзвук пунктира моих каблуков
Разорвёт тишины палантин акварельный…
Я пишу этот город под звуки шагов,
Под сирены, под грохот, под скрежет петельный

Проржавевших, разинувших души ворот.
От колодцев-дворов до красот эрмитажных
Я стихами пытаюсь всё то, что вразброд,
В горсти строф собирать на страницах бумажных.
Н. Апрельская

[Окс4]

Галина, спасибо за фото! утащила в норку))



Николай Клюев
(1884 – 1937)
Россия плачет пожарами,
Варом, горючей золой,
Над перинами, над самоварами,
Над черной уездной судьбой.

Россия смеется зарницами,
Плеском вод, перелетом гусей
Над чертогами и темницами,
Над грудой разбитых цепей.

Россия плачет распутицей,
Листопадом, серым дождем
Над кутьею и Троеручицей
С кисою, с пудовым замком.

Россия смеется бурями,
Блеском молний, обвалами гор
Над сединами, буднями хмурыми,
Где чернильный и мысленный сор,

Над моею заклятой тетрадкою,
Где за строчками визг бесенят!..
Простираюсь перед укладкою,
И слезам, и хохоту рад.

Там, Бомбеем и Ладогой веющий,
Притаился мамин платок,
О твердыни ларца, пламенеющий,
Разбивается смертный поток.

И над Русью ветвится и множится
Вавилонского плата кайма...
Возгремит, воссияет, обожится
Материнская вещая тьма!

[Окс4]

Лев Николаевич Гумилев
Поиски Эвридики

Я был один под вечной вьюгой –
Лишь с той одной наедине,
Что век была моей подругой,
И лишь она сказала мне:

“Зачем вам трудиться да раниться
Бесплодно, среди темноты?
Сегодня твоя бесприданница
Домой захотела, как ты.

Там бредит созвездьями алыми
На окнах ушедший закат.
Там ветер бредёт над каналами
И с моря несёт аромат.

В воде, под мостами горбатыми,
Как змеи плывут фонари,
С драконами схожи крылатыми
На вздыбленных конях цари”.

И сердце, как прежде, дурманится,
И жизнь весела и легка.
Со мною моя бесприданница –
Судьба, и душа, и тоска.