Музыка и шали. Ассоциации

[Cabernet]

Творчество Златы Александровны Ольшевской для меня является наиболее сложным для подбора музыкальных параллелей и образов. Возможно дело в том, что ни одной из её работ я не видела наяву, а может ещё в чем то.

Но есть одно исключение.
Несколько её рукописных шалей сложились в конкретный образ совершенно однозначный и определённый.
Это Мехмене Бану, гордая восточная царица из балета Юрия Грилровича "Легенда о любви".

По сюжету балета Мехмене Бану отдала свою красоту ради жизни своей младшей сестры - Ширин.
А вместе с красотой она лишилась надежды на любовь придворного художника Ферхада. Ведь он взаимно влюблён в юную Ширин и не замечает страдающей по нему гордой и властной Мехмене Бану.
Этот полный драматизма образ ошеломляет своей многогранностью.
Гордый, нежный, страстный, властный. Очень глубокий и очень поэтичный.

Гениальная хореография балета дополняется не менее талантливым сценическим оформлением художника Симона Вирсаладзе -лаконичным, контрастным и выразительным.
Основные цвета Мехмене Бану - черный и красный.
Ее монолог в красном исполнен печали, томления, сожаления.
В начале монолога в чёрном царицу сопровождаю девушки в красном, олицетворяющие её мысли.
А за монологом в чёрной следует последнее адажио балета - ее дуэт с Ферхадом.
Страстный, величавый, царственный.
Такая любовь может быть лишь у царей!
К сожалению эта любовь не наяву, она существует только во сне гордой царицы.

Гениальный и многогранный образ Мехмене Бану блестяще воплощали и продолжают воплощать совершенно разные танцовщицы. И мастера советского балета, и нынешние балерины находят новые краски и оттенки для создания этой сложнейшей, но и красивейшей и поэтичной партии.
Ведт "Легенда о любви" - балет на все времена.

Здесь Виктория Терешкина - волшебная балерина из Мариинского театра и царственный Николай Цискаридзе в адажио с ней.
Монолог в красном. В начале танцуют придворные танцовщицы и шут, а затем выходит Мехмене Бану.


Адажио:

[olga-maa]

Лена, . Очень интересная ассоциация! Коллаж шикарный!
И отдельное спасибо за рассказ!

[eleka]

Какие тут изыски.....
Прочитала.... полюбовалась... удовольствие слушать, внимать и наслаждаться перенесу на вечер

[olga-maa]

Лена Cabernet, ваша прекрасная предыдущая ассоциация с Лабзинским и секстетом для струнных Чайковского П.И. основательно засела в моей голове по многим причинам культурного характера.
И захотелось мне, дамы, если кому то интересно, выложить один офф...
Музей Кремоны в Италии. Выложены несколько коллекционных бесценных скрипок. И скрипач Дэвид Гарретт пробует каждую скрипку на звук и собственные предпочтения.
Но смысл моего поста в другом... Играет он фрагменты исключительно одного произведения. И это... концерт для скрипки с оркестром П.И. Чайковского!!!
Боже мой, музей Кремоны и Чайковский!!! Именно от этого возникло какое то особое восторженное чувство...(Кликните, чтобы почитать оффтопик)...

а в конечнои итоге, мой сугубо дилетантский выбор не совпал с выбором Дэвида Гаррета.

[eleka]

(Кликните, чтобы почитать оффтопик)...

а в конечнои итоге, мой сугубо дилетантский выбор не совпал с выбором Дэвида Гаррета.

olga-maa
(Кликните, чтобы почитать, что спрятано под катом)...

дык... оно и понятно... он же оценивает скрипку не только по тембру, но и на ощупь

[olga-maa]

eleka, ну наверное и это.
Честно говоря, я то про звук больше, разумеется.
Так как ранее слышала вживую исполнение Дэвидом Гарреттом именно этого концерта. Играл он его на своей скрипке Страдивари 1716 года.
И это было превосходно... здесь же мне было интересно, что он скажет о других скрипках (т.к. говорил когда то что по звуку( именно по звуку) не все скрипки даже великого Страдивари, ему по вкусу).

В любом случае, сравнить звучание было любопытно.

[Cabernet]

Ольга, какое удовольствие Ваш ролик!
Как чувственно и страстно Дэвид взаимодействует со скрипкой.
С каждой по-разному. И каждая скрипка отвечает тоже разным.
Фантастика и наслаждение это видеть и слышать.
И ведь, действительно, скрипичный концерт Петра Ильича для этого очень-очень подходит.
(Кликните, чтобы почитать оффтопик)...

Неожиданно,но буквально позавчера в очередной раз пришла к мысли, что у Петра Ильича одна из самых чувственных музык вообще. Столько в ней страсти, нежности, невыразимой близости.

Еще у Моцарта так чувственно бывает. Но у него по-другому.
Вообще они часто вместе у меня идут по ощущениям. Хотя и столь разные.
Но как-то (чем-то?) переплетаются.

Вот и сейчас, смотря на Гаррета и слушая его, в голову неожиданно пришло вот это :

Madamina, il catalogo è questo
delle belle che amò il padron mio...

Миледи, вот этот список:
Красавиц, которых мой господин любил...

[olga-maa]

Лена, спасибо .
(Кликните, чтобы почитать оффтопик)...

с этого концерта по сути и началась моя "взрослая" безмерная любовь к музыке П.И.Чайковского. Слушала много много раз в разном исполнении. Не устаю и по сей день.

Большое спасибо за офф. Понимаю о чём Вы. ... (Кликните, чтобы почитать оффтопик)...

Дон Жуана могу слушать с любого места.

[Cabernet]

Ольга! как прекрасно единодушие!
(Кликните, чтобы почитать оффтопик)...

Хотя первое, что я мгновенно вспомнила, это вот этот фрагмент из Франца Верфеля - Верди. Роман оперы.
Тут речь идет о Монтеверди, когда он, уже немолодой встречает своего земляка из Кремоны, который принес ему две скрипки Амати:

"-Ну а как мастер Никола Амати, который послал тебя ко мне, Гаспаро?

– Путешествует! Поехал в Тироль, в Карнунтум, в дикие дебри, или, как говорит поэт: в паннонийские земли!

– Так, так! С какой же целью предпринято это трудное и опасное путешествие?

– Он ищет хороший клен, мой хозяин, особенный клен, какой нам нужен для нашей мастерской.

При слове «мастерская» несколько рассеянное выражение вдруг сошло с лица Монтеверди и сменилось неприкрытой нервической жадностью:

– Ага, мои Гаспаро! Ты, я чувствую, привез мне кое-что, привез подарок от своего мастера!

– Вы угадали, высокочтимый сиор! Никола Амати посылает вам на выбор две свои самые новые фиалки. Вы будете изумлены.

– Идем же! Скорей! Где ты стал на постой, Гаспаро?

– Неподалеку отсюда, сиор! У одной вдовы, в чье жилище я не смею привести почтенного человека.

– Не важно! Идем! Идем! Две свои божественные фиалки посылает мне на выбор удивительный, несравненный Амати! Скорей! Спешим!

Старый Монтеверди весь преобразился. Он уже не следует за чопорным постукиванием своего посоха, а держит посох высоко над землей, чтоб идти без помехи. Его тонкие семидесятишестилетние ноги бодро чеканят шаг.

Как очень многими людьми, не исчерпавшими до конца в течение своей жизни всех возможностей любви, им в старости завладела страсть. Он кремонец. Как иной помешан бывает на картинах, так любит он эти новые скрипки, которые великие мастера его родного города с неподражаемым искусством, с бесконечной нежностью, за семью печатями сохраняя священные розенкрейцерские тайны своих знаний, создают в благоуханных, чистых мастерских.

Он любит скрипку не только как музыкальный инструмент, но и как форму, как совершенное создание, более недоступное и неисчерпаемое, чем женщина.

Никола Амати, последний из великой династии, внук Андреа Амати, уже преподнес в дар почитаемому автору «Орфея», «Ариадны» и «Улисса» три из прекраснейших своих творений, которые хранятся свято, как дароносицы.

Подобно тому как Монтеверди и два его предшественника, Пери и Каччини, высвободили человеческий, драматический голос, сольное пение из имитационного сплетения голосов старой музыки, так создатели современной скрипки, преодолевая грузные формы viola da gamba, viola da braccio, очеловечили и освободили голос инструмента. Служа тому же назначению: творить мелодию, новая скрипка – виолина, – своей непостижимо прекрасной формой превосходящая все, что создано искусством, осуществляет самое светлое и славное дело Италии.

Монтеверди и его спутник дошли до обиталища подозрительной вдовы. Старик, чтоб ему не мешали, запер за собою дверь на засов. Как восточных красавиц, раскутывает Гаспаро скрипки, снимая нескончаемые покровы кисеи, шелков и парчи.

Дрожащими руками композитор берет одну, затем другую и снова кладет их, словно не в силах вынести сверхчеловеческое счастье их астральной тяжести. Не снизошли ли они как две девственные возлюбленные из звездного мира, как две просветленные Беатриче? Хочется прижать их к груди, чтобы сердце вобрало их в себя. Но в слепом объятии смертных рук они должны сломиться. Клаудио Монтеверди смотрит в трепете на милых сестер, у него замирает дыхание, и вдруг он бросается ниц перед скрипками и плачет навзрыд в невыносимом счастье, невыносимой муке.

Он плачет, потому что красота волнует его страшнее, чем образ распятого бога.

Гаспаро, чтоб успокоить старика, бойко болтает:

– Мы их сейчас испробуем, уважаемый сиор. Я разучил одну совсем новую вещь нарочно ради вас. Так пожелал мой мастер. Сонату с двойными нотами.

Монтеверди кивком головы велит кремонцу замолчать. Увлекаемый глубокими и сбивчивыми мыслями, он смотрит на скрипки Амати. Они не очень велики, изящно изогнуты, узки, покрыты одна светло-желтым, другая – красноватым лаком. Лак отражает на их поверхности дивные, эфирные, непостижимые для глаза дали: как будто в некое волшебное мгновение невидимые дали музыки, зачарованные колебанием скрипичных молекул, превращаются в картину. Он думает о загадке, скрытой в теле скрипки. Столь совершенным – или почти столь же совершенным – только бог создавал свое творение. Великие тайны должен был сперва постичь человек, овладеть мантийским и теургическим искусством, жить в полном воздержании, не зная женщины, чтобы выдумать образ скрипки.

Сколько элементов составляют человеческое существо? Никакая наука не дает на это непреложного ответа. Из восьмидесяти трех элементов состоит маленькое тело виолины, из коих каждый имеет свой смысл, как его имеет слово священного писания на том и на этом свете. Не Орфей ли, закланный в жертву и растерзанный на восьмидесят три куска, вновь возрождается здесь?

Почему так сверхчеловечески пленяют эти чары – и в то же время так человечески? Широкая грудь, узкие бедра, длинная шея. Восхитительная сладость отдушин, этих иероглифов высшей мудрости, изящество тонкого ободка, изгибы дна, изгибы деки и самые бесплотные, самые чистые недра – резонатор и поперечник!

Гаспаро берет одну из скрипок и дает полный аккорд – соль-ре-си-соль, сливая в нем нижнюю квинту с созвучием более высокого регистра. Все деревянное и металлическое в комнате завибрировало. Мельчайшие частицы материи (но каждая – бесконечный мир со звездами, межзвездным эфиром и живыми тварями) трепещут в ответ на священный призыв. Старику, однако, не под силу такое потрясение:

– Вечером, мой Гаспаро, ты принесешь эти возлюбленные души ко мне домой. Мы поужинаем вместе, и тогда ты сыграешь мне твою сонату с двойными нотами.

Он не может отвести глаз от прелестных творений:

– По праву старые мастера придумали для них сравнение с фиалкой. Виолина! Фиолетовой синевой, темной синевой фиалки звучат ее струны! До вечера! Я жду тебя, мой Гаспаро!"

[olga-maa]

Лена, (Кликните, чтобы почитать оффтопик)...

Какой текст! Поэзия! Спасибо.

[Cabernet]

Ольга , Вам спасибо!
(Кликните, чтобы почитать оффтопик)...

И за чудесный ролик, и за повод вспомнить любимую книгу, а главное за напоминание про этот концерт Петра Ильича.
Я два дня подряд Спящую слушала. И еще разные отрывки из Петра Ильича. А завтра вот - этот концерт буду Прекрасный! А Вам какая (какие) исполнения этого концерта нравятся больше всего?

[olga-maa]

Лена, как здорово!
(Кликните, чтобы почитать оффтопик)...

самое большое впечатление от Максима Федотова. Дэвид Гарретт очень впечатлил. Виктория Муллова и Сергей Стадлер - восторги из юности. Алёна Баева - хорошо.

[Cabernet]

Ольга!
(Кликните, чтобы почитать оффтопик)...

Столько вариантов разнообразных! Спасибо большое!

[Cabernet]

Мысль о том, что шаль "Павловопосадский" в 9-м колорите - это первый акт балета "Раймонда" необъяснимо пришла в голову чуть ли не с первого взгляда на шаль.
В сознании сошлись и красивейшая романтичная музыка Александра Константиновича Глазунова, и выразительная хореография Мариуса Петипа-Юрия Григоровича, и чудесное сценическое оформление спектакля Симоном Вирсаладзе.
В бело-золотистых и зеленовато-голубых тонах.

Сюжет балета словно пришел со страниц рыцарского романа.
О соперничестве двух рыцарей за сердце прекрасной Раймонды.
Один из них - Жан де Бриен, жениха Раймонды, благородный рыцарь в белом плаще.
Другой - внезапно явившейся неистовый сарацинский рыцарь - Абдерахман, пылающей страстью к прекрасной Раймонде и способный на любые безумства (например - похитить Раймонду).

Все это навевало мысли о старинных замках с гобеленами. И о шали Павловопосадский -9)))
Хотя для параллели, наверное, хватило бы только одной музыки Глазунова.

Для иллюстрации я взяла два адажио.
Первое - это сон Раймонды.
Ее жених, Жан де Бриен, ушел на войну, и во сне и в этом прекрасном адажио Раймонда соединяется с ним.


А это па де де из финала второго акта, когда Жан де Бриен победил яростного Абдерахмана, и влюбленные снова вместе.

[eleka]

Cabernet , Лена!
Как же восхитительно всё, что вы делаете на этих страничках
Мне очень нравится ПАВЛОВОПОСАДСКИЙ -9. Просто очень. А ваша ассоциация только это чувство усиливает. Прочитала текст, полюбовалась коллажем... слушать музыку и наслаждаться балетом буду ближе к ночи! Искренне благодарна за ваш выбор и эту возможность


(Кликните, чтобы почитать, что спрятано под катом)...